Анекдоты, прикольные истории. Сюда...

Я, конечно, всё понимаю. И стремление всех дамочек, в том числе и моей любимой, стать ещё лучше, чем они есть на самом деле. Но вот их маниакальное стремление сделать лучше всех окружающих мне, наверное, недоступно. Началось все, как обычно, после новогодних праздников. Моя благоверная попыталась начать новую жизнь с началом года. Но как бы не так.

Тазики с оливье и бабушкин наполеон помогли ей бесславно проиграть борьбу с любовью к жареной картошке и пончикам с повидлом и прочим вкусностям. Поэтому борьба была временно отложена. И вот теперь Катя решила, что те лишние два сантиметра на талии, которые были у неё, сколько я её знаю, мешают ей в этом году просто до невозможности.

День первый
Моя милая надела на себя джинсы, которые носила в девятом классе. Едва застегнула, и надула губы. На моё робкое замечание, что Катюша помещалась в эти джинсы исключительно в положении "лёжа" последние пять лет, я получил затрещину. И за что?! Совершенно непонятно.

День второй
Мне кажется, Катя начинает сходить с ума. Да ладно, пусть худеет, но зачем же над всеми остальными издеваться? Моя прелесть скормила всё вкусное, что было в холодильнике, нашему коту. Мурзик ошалел, раздулся, и лапами едва доставал до земли.

На ужин вся семья ела что-то, что могло бы быть несолёным рисом. Говорю "могло бы", потому что без микроскопа содержимое тарелки было практически невидно. Зараза-тёща активно поддержала Катю.

День третий
На работу не шёл, а бежал. Ждал обеденного перерыва, как манны небесной. Коллеги смотрели с жалостью. Кто-то пошутил: "Тебя что, жена не кормит?!". Шутники хреновы. Вечером тесть пытался потребовать у женщин нормальный ужин.

Ага. Катька поставила перед папочкой тарелку с морковным рагу. Ну и ребёнка они вырастили. Над родным отцом так издевается!

День четвёртый
Кот Мурзик просился на волю. Подозреваю, что не к кошкам. Бедняга давно забыл о коварной щедрости хозяйки, и теперь, как полноправный член семьи, тоже питается диетическими продуктами. Просится на улицу. Там водится настоящее, а не соевое мясо.

День пятый
А тёща всё-таки человек. Исхитрилась пронести в дом мимо бдительной Кати кулёк с конфетами. Надо запомнить, что она такие любит, и как-нибудь ей купить (боже! Я? Тёще? Конфеты? Вот довели! После того, как эта Катькина битва с сантиметрами закончится. "Катенька, ну зачем ты с ними воюешь?" - ласково шепчу я вечером ей на ушко. "Сантиметры такие маленькие, а ты большая..."
Едва успел договорить. Ничего-ничего. Будем считать удар по уху лёгким массажем.

День шестой
Всё, надоело. Пытался объяснить любимой жене, что мужчина должен хорошо кушать, иначе у него ни на что не будет сил. Не помогло. Но было и весёлое.
Наблюдал, как мой тесть, ой, простите, папа, мужчина выдающейся комплекции, после трудового дня съел салат из сельдерея, и так правдоподобно сказал: "Я сыт!" Да в нём актёр пропадает.

День седьмой
Ура, пятница! После работы - пиво, пиво, пиво, с картошечкой, с сосисками, и никаких варёных овощей! С небес на грешную землю: "Милый, ты вернёшься домой пораньше, сегодня ведь стиральную машинку привезут..." Нет, ну какова стерва - жена моя любимая. Её техническому образованию любой позавидует, а она притворяется, что не может справиться со стиральной машиной. Это что, в женских журналах советуют притворяться глупой и беспомощной? В тех же, где советуют худеть вместе со всей семьёй?

Вечером тёща подстерегла меня у входа в ванную и молча сунула в руку бутерброд с салом. Чуть не прослезился и прошептал "Спасибо, мама". Вот героическая женщина. И где она его прячет?

День восьмой
Всё пропало. Мурзик нашёл на балконе тёщину заначку. Ночью слышал, как он рычал, раздирая сало зубами. Испугался к нему приближаться, что бы отобрать. Лежал без сна и завидовал. Утром мама отправилась к приятельнице с голодным блеском в глазах, а тесть позвал меня в баню. Как и предполагалось, до бани мы не дошли, и осели в ближайшем кафе.

Домой все вернулись сытые и благодушные, где застали злую и голодную Катю в горячем споре с орудием пыток. Напольные весы отчаянно сопротивлялись её натиску, и отказывались сдвинуть стрелку хоть немного влево.

День девятый
Наступил кризис. В гости явилась Катина подружка. С тортиком и бутылкой мартини. И искренне недоумевала по поводу предложенных ей блинчиков из кабачка. Рассказывала Кате о вреде для организма и бюджета парниковых кабачков. Я, оказывается, недооценивал эту милую, чудесную сплетницу и скандалистку Люду. Вот блин. Рано радовался. Она допустила ужаснейший промах - сказала "дорогая, ты похудела".

Это просто кошмар. Я давно заметил, что женщины говорят это друг другу просто так, от случая к случаю, просто чтобы сделать приятное. А нам дальше мучатся. Спасибо, Люда, воодушевила.

День десятый
Кажется, назревает буря. Катя достала из шкафа те самые треклятые джинсы. И - джинсы застегнулись на ней легко. Странно. Я мог бы поклясться, что ни на один сантиметр моя любимая не похудела (вот ведь парадокс - все похудели, а Катя - нет). Мама и папа хитро переглядываются. И тут меня озаряет - да здравствует швейная машинка и тёщины умелые руки! А совершенно счастливая Катя устроилась у меня на руках с тарелкой, на которой лежал огромный кусок торта, и, надеюсь, надолго оставила эту дурацкую затею. Я ведь её люблю, а не эти пресловутые сантиметры.

А "эталонные" джинсы я спрятал подальше. Куда - видел только Мурзик. Но он меня не выдаст.

Последний день перед Великим Постом мы решили с друзьями отпраздновать. Все-таки впереди предстояло осветление и очищение … Разве это не повод хорошенько выпить и закусить? Святое дело! От того, что все скоро похудеем, на душе было празднично и радостно. Поэтому ели и пили по-нашему, по православному – от души! Особенно за очищение. Впрочем, это было понятно… Всем хотелось за этот вечер так наесться, чтобы в течение Великого Поста – сорок пять дней – есть уже не хотелось!

Действительно, на утро есть не хотелось. Хотелось пить. Причем, все подряд! Но особенно хотелось пива. К тому же, грех это, начинать Великий пост на несвежую голову. А у меня голова от пива всегда свежеет. Даже священники говорят, на тот срок, что болеешь, Пост можно не соблюдать. Тем более, принимать лекарство. А пиво для меня в то утро было лекарством.

Еще меня порадовало то, что голова болела не у меня одного, а у всех, кто отмечал начало Великого Поста. Первым позвонил Сашка:

- Что делаешь?

- Сижу на посту.

- Где сидишь?

- У себя дома.

- Пойдем лучше посидим в хорошем месте. Я ведь тоже на посту. Чудный пивбар знаю – пиво божественное! Другое, сам понимаешь, сейчас нельзя - Пост!

К вечеру к нам присоединились остальные больные. Лечились мы дружно три дня. О, это были божественные дни! Поскольку пиво, действительно, оказалось божественным!

В четверг начинать Пост было глупо. Еще глупее – с пятницы. В субботу и воскресенье вообще ни одно дело нельзя начинать – примета плохая. Такая же, как пристегиваться в такси.

Вечером воскресного дня мы дружно отметили конец первой недели Великого поста, а я даже сказал свой лучший в жизни тост за Пост!

В понедельник, несмотря на то, что меня послали в далекую командировку, я стойко держался на посту до часу дня. В час дня в самолете стали разносить еду. Стюардесса спросила меня, почему я не раскрываю столик.

-Я на Посту!

Стюардесса, как истинно грамотная православная, удивилась:

- Вы разве не знаете, тем, кто в пути, господь разрешает Пост нарушать. Вы же сейчас не дома? Значит в пути!

В пути я был неделю. Поэтому начало Поста опять пришлось перенести на следующий понедельник. В следующий понедельник друзья потребовали отметить мое возвращение и выпить за удачное приземление. Во время приземления действительно так трясло, что в тот вечер я даже выпил водочки за здравие. Особый случай! Да и водка – продукт вполне постный: в ней нет ни мяса, ни рыбы, ни греховного молока.

На следующий день друзья сказали, что если я не пойду с ними опохмеляться, то я - Киркоров. Я очень не хотел быть Киркоровым. Потом еще два дня не желал становиться Тимати… потом – не помню, кем…

Потом был традиционный рыбный день! Поэтому мы закусывали колбасой. Недаром у русских есть пословица: «Лучшая рыба – это колбаса». Колбаса, действительно, оказалась постной: в ней мяса было меньше, чем в рыбе - крахмал, бумага, опилки…

Потом, откуда ни возьмись, из календаря выскочили именины первой жены соседа. Как я откажусь? Она все-таки мне не чужая. Моя теперешняя жена! Сосед сказал, что настоящие братья имеют право, по православному выпить один раз за встречу даже во время Великого Поста. А мы с ним, как ни как, были сводными братьями по моей жене.

Потом я неделю ездил в троллейбусе на работу – то есть опять был в пути. Поэтому брал еду с собой и ел в троллейбусе.

В субботу с воскресеньем наше предприятие всем составом выезжало за город праздновать крестины главного акционера. Это было незабываемо! Особенно, когда четыре батюшки его пытались опустить в купель. Видели когда-нибудь, как тесто не умещается в кастрюле? Ну, как такое не отпраздновать?

В тот вечер сам батюшка разрешил всем разговеться от радости, что ему все-таки удалось с Божьей помощью и трех охранников вытащить после крестин нашего шефа из купели.

В тот вечер я твердо решил, что с утра следующего понедельника оставшиеся две недели точно буду поститься, чего бы мне этого ни стоило! Но на следующей неделе была еврейская Пасха. Все мои друзья оказались евреями. Если бы я не стал есть с ними форшмак, меня бы назвали антисемитом. К тому же они убедили меня, что в профиль я похож на раввина. Этого было достаточно, чтобы я запил на всю неделю.

После еврейской Пасхи сразу началась католическая. Среди моих друзей-евреев по этому случаю образовалось двое католиков. Они подвели меня к зеркалу и доказали, что в профиль я не столько похож на раввина, сколько на флюгер католического собора. После такого потрясения я не только напился, но и объелся. Правда, объелся сдержанно: креветками, кальмарами и анчоусами… Как ни как, в Библии не сказано, что нельзя есть креветки, кальмары и анчоусы.

Перед Страстной Неделей я решительно позвонил своему знакомому батюшке, с которым мы были в дружбе с детства. Когда мне было пять лет, он, будучи восьмилетним пацаном, учил меня материться. Но, с тех пор изменился, стал святым батюшкой, и теперь матерится редко. Я попросил его принять меня и отпустить грехи за нарушение Поста в предыдущие дни. Святой отец ответил, что у него нет времени, сейчас Пост и таких, как я, у него две очереди. Одна - просто очередь, а одна из тех, кто без очереди. Правда, в память о нашем общем нецензурном детстве, может уделить мне время по телефону, и попросил перечислить все, что я за это время ел? Я перечислил. Он долго молчал, сглатывая слюну. После чего сказал:

- Сын мой, с такими грехами тебе лучше сейчас ко мне не приезжать. Поголодай, хотя бы, последнюю недельку, а потом приезжай ко мне со всеми своими «грехами». То есть, со всем, что ты перечислил. Ничего не забудь: ни форшмак, ни кальмаров, ни анчоусов.

С его подачи я с утра в понедельник, не задумываясь, штопором вошел в Страстную Неделю. Но уже где-то в середине дня у меня случился приступ поджелудочной железы. Причем, такой сильный, что я вызвал врача. Он оказался ярым атеистом. Первое, что спросил:

- Вы что, на Посту?!

- Конечно! Наш человек всегда на посту!

- Я так и думал! - вознегодовал врач-атеист. – Надо немедленно с поста сойти. У вас явный религиозный спазм на фоне психоэмоционального состояния, обусловленного фанатическим недоеданием. Запомните, Пост – это религиозные предрассудки! Вы не представляете, сколько сейчас повсюду таких больных фанатиков, как вы! И все из-за поста! Не успеваю по вызовам ездить. Короче, немедленно начинайте есть!

Анализ крови напоминал смертельный приговор с небольшой отсрочкой. Я не мог ослушаться врача – и, чтобы спазм не повторился, начал есть!

А потом была наша родная православная Пасха! Как я мог ее пропустить? Святое дело! К тому времени все мои друзья-евреи единодушно стали православными.

Мы разговлялись с ними из последних сил!

Конечно, немножко печалило то, что не удалось в этом году выдержать весь Пост. Но несколько дней я все-таки выдержал: те дни, когда я ел креветки, кальмары, анчоусы… И когда ездил на троллейбусе! Ну и в то воскресенье, когда мы ели поросенка после крестин главного акционера. Не зря же тогда священник помолился над поросенком с сокровенной молитвой: «Господи, преврати порося в карася!»

Так что я особенно не горевал по неудавшемуся Великому Посту. Меня грела надежда, что на будущий год я точно его выдержу. Святое дело! Вот только дожить бы до него с такими анализами!